- Воскресная проповедь в неделю 25-ю по Пятидесятнице
- Беседа перед исповедью
- Митрополит Антоний Сурожский. Отрывок из книги «Человек перед Богом»
- Аспект нравственности в личности врача
- От общего к честному
- Пути сохранения русского языка как части национальной культуры
- Статьи о целомудрии и телегонии
Воскресная проповедь в неделю 25-ю по Пятидесятнице
Иеромонах Павел (Коротких), 30.11.2014
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Дорогие братья и сестры, вы сегодня слышали Евангелие о богаче, который получил большой урожай. И решил он для того, чтобы его сохранить и приумножить свое богатство, построить еще большее хранилище. Ведь он не стал тратить свои новые богатства на бедных, а захотел все оставить себе.
…В древнем мире богатство в чем заключалось? Если у кого были большие стада скота, либо кто-то имел большие поля, обладал значительными запасами хлеба, такой человек считался богачом, пользовался уважением в том обществе и не боялся за свое будущее.
На примере такого богача Господь и показывает нам как неправильно поступает человек, у которого вся надежда — на мирское богатство, кто уповает только на временные ценности, а не живет согласно заповедям Божиим и не полагает надежду на Бога и не трудится для будущей жизни, для Царствия Божьего.
И когда этот человек из притчи собрался строить себе новую житницу, ему Господь говорит: «безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя» — т.е. ты умрешь, — «кому же достанется то, что ты заготовил?» (Лк 12:20).
Случается, что и небогатый человек тратит всю свою жизнь на то, чтобы собрать какие-то средства. Говорит: «чтобы детям осталось». Но ведь часто достается тем, кому совсем не хочется, чтобы досталось. Бывает и просто пропадает все нажитое добро. Усопший ведь уже не может повлиять на те события, которые будут развиваться после его смерти. Поэтому безумен тот, кто собирает мирское имущество, а не обогащается божественными сокровищами.
Как же мы можем обогатиться по Богу? Мы должны делать добрые дела и, если у нас есть возможность помочь ближнему материально, помогать материально. Если словом утешить можем, нужно уделить человеку внимание и постараться человека успокоить, умиротворить. Если мы перед кем-то согрешили, попросить прощения, чтобы и у нас на душе не было тяжелого груза, и чтобы человек, с которым мы поссорились, примирился с нами. Как апостол Павел говорит: «Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми» (Рим 12:18). И не нужно думать о том, что я буду плохо выглядеть в глазах других людей, «уроню свое достоинство», а нужно думать о том, как мы будем выглядеть в очах Божиих.
И если мы не будем смиряться и если мы не будем просить прощения друг у друга и не будем прощать, то не войдем в Царствие Божие. Ведь любовь и прощение — условия нашего спасения. Господь говорит: «Если не прощаете (от всего сердца вашему ближнему-прим.автора), то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших» (Мк. 11:26).
Почему у нас не получается прощать, как вы думаете? Наверное, потому, что слишком большое самолюбие у каждого из нас. Потому, что мы думаем: «мне положено вот это и это, я заслуживаю уважительного отношения к себе… И когда мы видим, что по-другому к нам относятся, с неприятной неожиданностью сталкиваемся. А если мы себя приготовим к этому, скажем себе: «я не достоин хорошего отношения», то, когда с нами случится искушение, мы скажем: «так мне и надо, по делом» и тогда нам будет легко переносить обиды и прощать…
Но ведь у нас все не так. Никак мы не можем настроиться на Евангельский лад. Ведь нам Господь говорит: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:29). А у нас нет покоя и мира в душе именно потому, что мы не можем смириться и взять на себя благое иго Христова смирения, всегда с кротостью принимать то, что нам неприятно, как должное, заслуженное нами.
Мы считаем плохое отношение к себе несправедливостью. Но св. Иоанн Златоуст говорит, что если мы добиваемся справедливости, мы безумны потому, что Сын Божий претерпел величайшую несправедливость: будучи Праведником, не совершив ни одного греха, Он был распят за наши грехи. Ведь это верх несправедливости — смерть Праведника за неправедных.
Поэтому тот, кто добивается человеческой справедливости ничего кроме беспорядка в своей душе не получит, а тот, кто добивается справедливости божественной, т.е. стремится по любви поступать, не ожидая человеческой благодарности, тот будет пребывать в мире. Даже если его в тюрьму посадят. Как отец Иоанн Крестьянкин рассказывал, что для него было самое счастливое время, когда он в тюрьме сидел, такая у него молитва была пламенная… Ведь Господь, когда нам попускает какое-то серьезное испытание, всегда нас поддерживает духовно и старается, чтобы мы не впали в уныние и дает нам утешение, если только мы не закрываем от Него двери гордыней, самомнением и другими страстями. Поэтому давайте, братья и сестры, откроем пошире двери для благодати Божией, будем стараться жить по-евангельски и тогда Господь к нам придет и обитель Свою у нас сотворит (Ин. 14:23). Аминь.
Беседа перед исповедью
Священник Александр Ельчанинов
Се время благоприятно, и день очищения (ср.: Ис. 49, 8). Время, когда мы можем отложить тяжкое бремя греховное, разорвать вериги греха: скинию падшую и сокрушенную (Деян. 15, 16) нашей души увидеть вновь обновленной и светлой. Но к этому блаженному очищению ведет нелегкий путь.
Мы еще не приступили к исповеди, а душа наша слышит искушающие голоса: «Не отложить ли? Достаточно ли приготовлен, не слишком ли часто говею?» Нужно дать твердый отпор этим сомнениям. Если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовъ душу твою к искушению (Сир. 2, 1). Если ты решил говеть, явится множество препятствий, внутренних и внешних: они исчезают, как только проявишь твердость в своих намерениях.
В частности, вопрос о частой исповеди: надо исповедоваться много чаще, чем это у нас принято, по крайней мере во всех четырех постах. Нам, одержимым «дреманием леностным», неискусным в покаянии, необходимо вновь и вновь учиться каяться. Это во-первых, а во-вторых, необходимо тянуть какую-то ниточку от исповеди к исповеди, чтобы промежутки между периодами говения были наполнены духовной борьбой, усилиями, питаемыми впечатлениями от последнего говения и возбуждаемыми ожиданием близкой новой исповеди.
Другой смущающий вопрос — это вопрос о духовнике: к кому идти? Держаться ли одного во что бы то ни стало? Можно ли менять? В каких случаях? Опытные в духовной жизни отцы утверждают, что менять не следует, даже если это только твой духовник, а не духовный отец, руководитель твоей совести. Бывает, правда, что после удачной исповеди у священника последующие исповеди у него же выходят какими-то вялыми и слабо переживаются, и тогда является мысль о перемене духовника. Но это — недостаточное основание для такого серьезного шага. Не говоря уже о том, что наши личные ощущения на исповеди не касаются существа таинства, — недостаточный духовный подъем во время исповеди часто бывает знаком нашего собственного духовного неблагополучия. Об этом отец Иоанн Кронштадтский говорит: «Покаяние должно быть совершенно свободное и никак не вынужденное лицом исповедующим». Для человека, действительно страдающего язвой своего греха, — безразлично, через кого он исповедует этот томящий его грех; лишь бы как можно скорее исповедать его и получить облегчение. Другое дело, если мы, оставив существо Таинства Покаяния, идем на исповедь для беседы. Вот тут-то и важно различать исповедь от духовной беседы, которая может совершаться и вне таинства, и лучше, если совершается отдельно от него, так как беседа, хотя и о духовных предметах‚ может рассеять, расхолодить исповедующегося, вовлечь в богословский спор, ослабить остроту покаянного чувства.
Исповедь не есть беседа о своих недостатках, сомнениях, не есть осведомление духовника о себе и менее всего -не «благочестивый обычай». Исповедь — горячее покаяние сердца, жажда очищения, идущая от ощущения святыни, умирание для греха и оживание для святости. Раскаянность — уже степень святости, и бесчувственность, неверие — положение вне святыни, вне Бога.
Разберемся, как нам относиться к Таинству Покаяния, что требуется от приходящего к таинству, как к нему готовиться, что считать важнейшим моментом (в той части таинства, которая касается исповедующегося).
Несомненно, первым действием будет испытание сердца. Для этого и положены дни подготовки к таинству (говение). «Видеть грехи свои в их множестве и во всей их гнусности — действительно есть дар Божий», — говорит отец Иоанн Кронштадтский. Обычно люди неопытные в духовной жизни не видят ни множественности своих грехов, ни их «гнусности». «Ничего особенного», «как у всех», «только мелкие грехи», «не украл, не убил» — таково обычное начало исповеди у многих. А самолюбие, неперенесение укоров, черствость, человекоугодие, слабость веры и любви, малодушие, духовная леность — разве это не важные грехи? Разве мы можем утверждать, что достаточно любим Бога, что вера наша действенна и горяча? Что каждого человека мы любим, как брата во Христе? Что мы достигли кротости, безгневия, смирения? Если же нет, то в чем заключается наше христианство? Чем объяснить нашу самоуверенность на исповеди, как не «окамененным нечувствием», как не «мертвостью сердечной, душевной смертью, телесную предворящей»? Почему святые отцы, оставившие нам покаянные молитвы, считали себя первыми из грешников, с искренней убежденностью взывали к Иисусу Сладчайшему: «Никто же согреши на земли от века, якоже согреших аз окаянньй и блудный», а мы убеждены, что у нас все благополучно! Чем ярче свет Христов озаряет сердца, тем яснее сознаются все недостатки, язвы и раны. И наоборот: люди, погруженные во мрак греховньй, ничего не видят в своем сердце, а если и видят, то не ужасаются, так как им не с чем сравнивать.
Поэтому прямой путь к познанию своих грехов — это приближение к свету и молитва об этом свете, который есть суд миру и всему «мирскому» в нас самих (см.: Ин. 3, 19). А пока нет такой близости к Христу, при которой покаянное чувство является нашим обычным состоянием, надо, готовясь к исповеди, проверять свою совесть — по заповедям, по некоторым молитвам (например, З-я вечерняя, 4-я перед причащением), по некоторым местам Евангелия (например, Ин. 5, Рим. 12, Еф. 4, Иак., особенно гл. 3). Разбираясь в своем душевном хозяйстве, надо постараться различать основные грехи от производных, симптомы от более глубоких причин. Например, очень важны — рассеянность на молитве, дремота и невнимание в церкви, отсутствие интереса к чтению Священного Писания. Но не происходят ли эти грехи от маловерия и слабой любви к Богу? Нужно отметить в себе своеволие, непослушание, самооправдание, нетерпение упреков, неуступчивость, упрямство; но еще важнее открыть их связь с самолюбием и гордостыо. Если мы замечаем в себе стремление к обществу, словоохотливость, насмешливость, усиленную заботу о своей наружности, и не только своей, но своих близких, обстановке дома, то надо внимательно исследовать, не является ли это формой «многообразного тщеславия». Если мы слишком близко принимаем к сердцу житейские неудачи, тяжело переносим разлуку, неутешно скорбим об отшедших, то, кроме силы и глубины наших чувств, не свидетельствует ли все это также о неверии в Промысл Божий?
Есть еще одно вспомогательное средство, ведущее нас к познанию своих грехов, — вспоминать, в чем обычно обвиняют нас другие люди, особенно бок о бок с нами живущие, близкие: почти всегда их обвинения, укоры, нападки имеют основания.
Необходимо еще перед исповедью просить прощения всех, перед кем виновен, идти к исповеди с неотягощенной совестью.
При таком испытании сердца нужно следить, чтобы не впасть в чрезмерную мнительность и мелочную подозрительность ко всякому движению сердца; ставши на этот путь, можно потерять чувство важного и неважного, запутаться в мелочах. В таких случаях надо временно оставить испытание своей души и, посадивши себя на простую и питательную духовную диету, молитвой и добрыми делами упростить и прояснить свою душу.
Приготовление к исповеди не в том, чтобы возможно полно вспомнить и записать даже свой грех, а в том, чтобы достигнуть того состояния сосредоточенности, серьезности и молитвы, при которых, как при свете, станут ясны грехи. Иначе- приносить духовнику надо не список грехов, а покаянное чувство, не детально разработанную диссертацию, а сокрушенное сердце.
Но знать свои грехи — это еще не значит каяться в них. Правда, Господь принимает исповедание — искреннее, добросовестное, — когда оно и не сопровождается сильным чувством раскаяния (если мы исповедуем мужественно и этот грех — наше «окамененное нечувствие»). Все же сокрушение сердца, скорбь о грехах своих, есть важнейшее из всего, что мы можем принести на исповедь. Но что же делать, если «иссохшее греховным пламенем» наше сердце не орошается живительными водами слез? Что, если «немощь душевная и плоти неможение» так велики, что мы не способны на искреннее покаяние? Это все-таки не причина откладывать исповедь — Бог может коснуться нашего сердца и в течение самой исповеди: само исповедание, наименование наших грехов может смягчить наше сердце, утончить духовное зрение, обострить покаянное чувство. Больше же всего к преодолению нашей духовной вялости служат приготовления к исповеди, пост, который, истощая наше тело, нарушает гибельное для духовной жизни наше телесное благополучие и благодушие, молитва, ночные мысли о смерти, чтение Евангелия, житий святых, творений святых отцов, усиленная борьба с собой, упражнение в добрых делах. Наше бесчувствие на исповеди большею частью имеет своим корнем отсутствие страха Божия и скрытое неверие. Сюда и должны быть направлены наши усилия. Вот почему так важны слезы на исповеди,- они размягчают наше окаменение, потрясают нас «от верху до ногу», упрощают, дают благодетельное самозабвение, устраняют главное препятствие к покаянию, нашу «самость». Гордые и самолюбивые не плачут. Раз заплакал, значит — смягчился, истаял, смирился. Вот почему после таких слез — кротость, безгневие, умягченность, умиленность, мир в душе у тех, кому Господь послал «радостотворный (творящий радость) плач». Не нужно стыдиться слез на исповеди, нужно дать им свободно литься, омывая наши скверны. «Тучи ми подаждь слез в поста красный день, яко да восплачу и омыю скверну, яже от сластей, и явлюся Тебе очищен» (1-я седмица Великого поста, понедельник вечера).
Третий момент исповеди — словесное исповедание грехов. Не нужно ждать вопросов, надо самому сделать усилия; исповедь есть подвиг и самопринуждение. Говорить надо точно, не затемняя неприглядность греха общими выражениями (например, «грешен против 7-й заповеди»). Очень трудно, исповедуясь, избегнуть соблазна самооправдания, попыток объяснить духовнику «смягчающие обстоятельства», ссылок на третьих лиц, введших нас в грех. Все это признаки самолюбия, отсутствия глубокого покаяния, продолжающегося коснения в грехе. Иногда на исповеди ссылаются на слабую память, не дающую будто возможности вспомнить грехи. Действительно, часто бывает, что мы легко забываем свои грехопадения; но происходит ли это только от слабой памяти? Ведь, например, случаи, особенно больно задевшие наше самолюбие, или, наоборот, польстившие нашему тщеславию, наши удачи, похвалы по нашему адресу — мы помним долгие годы. Все, что производит на нас сильное впечатление, мы долго и отчетливо помним и, если мы забываем наши грехи, то не значит ли это, что мы не придаем им серьезного значения?
Знак совершившегося покаяния — чувство легкости, чистоты, неизъяснимой радости, когда грех кажется так же труден и невозможен, как только что далека была эта радость. Раскаяние наше не будет полным, если мы, каясь, не утвердимся внутренне в решимости не возвращаться к исповеданному греху. Но, говорят, как это возможно? Как я могу обещать себе и своему духовнику, что я не повторю своего греха? Не будет ли ближе к истине как раз обратное — уверенность, что грех повторится? — Ведь опытом своим всякий знает, что через некоторое время неизбежно возвращаешься к тем же грехам; наблюдая за собой из года в год, не замечаешь никакого улучшения, «подпрыгнешь — и опять останешься на том же месте!» — Было бы ужасно, если бы это было так. Но, к счастью, это не так. Не бывает случая, чтобы при наличии доброго желания исправиться последовательные исповеди и Святое Причастие не произвели бы в душе благодетельных перемен. Но дело в том, что, прежде всего, мы не судьи самим себе; человек не может правильно судить о себе, стал ли он хуже или лучше, так как и он, судящий, и то, что он судит, — величины меняющиеся. Возросшая строгость к себе, усилившаяся зрячесть духовная, обостренный страх греха могут дать иллюзию, что грехи умножились и усилились: они остались те же, может быть, даже ослабели, но мы их раньше не так замечали. Кроме того, Бог, по особому Промышлению Своему, часто закрывает нам глаза на наши успехи, чтобы защитить нас от злейшего греха — тщеславия и гордости. Часто бывает, что грех-то остался, но частые исповеди и причащение Святых Таин расшатали и ослабили его корни. Да и сама борьба с грехом, страдания о своих грехах — разве не приобретение? «Не устрашайся, — говорил Иоанн Лествичник, — хотя бы ты падал каждый день, и не отходи от путей Божьих; стой мужественно, и Ангел‚ тебя охраняющий, почтит твое терпение» (Слово 5, 30).
Если же нет этого чувства облегчения, возрождения, надо иметь силы вернуться опять к исповеди, до конца освободить свою душу от нечистоты, слезами омыть ее от черноты и скверны. Стремящийся к этому всегда достигнет того, чего ищет.
Только не будем приписывать себе свои успехи, рассчитывать на свои силы, надеяться на свои усилия. — Это бы значило погубить все приобретенное. «Рассеянный мой ум собери, Господи, и оледеневшее сердце очисти; яко Петру, дай ми покаяние, яко мытарю — воздыхание и якоже блуднице — слезы».
Митрополит Антоний Сурожский
Отрывок из книги «Человек перед Богом»
Украинский философ Григорий Сковорода сказал в одном из своих писаний, что в жизни замечательно устроено: вещи нужные несложны, а вещи сложные не нужны. Конечно, такие слова можно развить в карикатуру. Но если принять их с трезвостью, то можно увидеть в них указание и на то, как можно жить. Мы очень часто не умудряемся жить, потому что чрезмерно усложняем жизнь. Мы стараемся делать невозможное, проходя мимо возможного. Мы думаем, будто только то достойно нас, что так велико и так далеко, что мы его никогда не достигнем. И если применить этот принцип к евангельским заповедям, то мы можем найти в Евангелии, в словах Спасителя Христа, заповедь, указание чрезвычайно простое на вид, но с которого мы можем начать. Это заповедь о том, что мы должны любить ближнего, как самого себя (Мк. 12:31). Это подразумевает, что мы себя самих должны любить.
И вот на этом мне хочется остановиться. Потому что, если мы не сумели себя любить, мы не сумеем любить кого бы то ни было. Жизнь, опыт показывает, что мы можем одарить других только тем доверием, которое способны дать себе, той любовью, которую можем дать себе, и т.д. Мы можем дать только то, что у нас есть. И если у нас нет определенного отношения к себе, мы не можем иметь этого отношения к другим. Без уважения к себе мы других не уважаем, без любви к себе – правильно понятой – мы не можем любить других.
Конечно, надо понять, что такое эта любовь к себе. Это не любовь хищного зверя, который считает, что все вокруг существует для него, который рассматривает всякого человека как возможную добычу, который все обстоятельства рассматривает только с точки зрения самого себя: своей выгоды, своего удовольствия и т.д. Любовь к себе – что-то гораздо большее. Когда кого-нибудь любишь, желаешь ему добра; чем больше любишь, тем больше добра ему желаешь. Я говорю о большем добре, а не о большем количестве добра. Мы желаем любимым самого высокого, самого светлого, самого радостного. Мы не желаем им большего количества тусклой мелкой радости, мы желаем им вырасти в такую меру, чтобы их радость была великая, чтобы в них была полнота жизни. Вот с этой точки зрения надо уметь и себя любить.
Так бывает с каждым из нас. В нас есть свойства, которые неприглядны, но в данное время ничем не могут быть заменены. Человек, который труслив, с радостью назовет свою трусость кротостью и смирением. Ни в коем случае нельзя ему дать это сделать. И когда у нас самих есть это поползновение перекраситься, назвать трусость смирением, назвать жадность любовью, надо остановиться и сказать: нет, не лги! Будь правдив! Потому что то, чем ты являешься, — это настоящий человек, а тот фальшивый образ, который ты стараешься создать о себе, сплошная ложь, такого нет, и поэтому этот несуществующий человек никогда никем стать не сможет. Тогда как тот человек, которым ты являешься, который тебе, возможно, даже очень не нравится, может измениться к лучшему.
Мы должны относиться себе, как художник относится к материалу: принимать в учет все свойства этого материала и на основании этого решать, что можно сделать. Как художник должен проявить большое понимание своего материала и иметь представление о том, что он хочет из него сделать, так и человек, не отвергая в себе ничего, трезво, смиренно принимая себя, какой он есть, должен одновременно иметь высокое представление о Человеке, о том, чем он должен стать, чем он должен быть.
И сверх того – и это чрезвычайно важно – нужна готовность бороться, готовность побеждать, готовность творить ту красоту, которую он задумал или в которую поверил. Художник, кроме понимания своего материала и представления о том, что он хочет сделать, должен еще развить в себе и упорство, и любовь к труду, и технические способности. Это все требует громадной дисциплины в художнике, во всяком творце – будь то писатель, живописец, скульптор, — и этого же требует от нас жизнь. Без дисциплины мы не можем добиться ничего. Но дисциплина может быть разная. Это может быть механическое выполнение каких-то требований, и это может быть живое творчество, которое требует, чтобы все силы наши были собраны воедино. Подвигом, вдохновением, упорным трудом строится человек; и человек должен себя так любить, так ценить, так уважать свое достоинство человеческое, чтобы понимать: нет такого усилия, которое не стоило бы приложить для того, чтобы стать достойным своего человеческого призвания.
Одна вещь нам очень мешает любить себя: это то, что некоторые вещи в нас самих нам противны, нам не нравятся, от некоторых вещей нам делается стыдно. Если мы хотим начать себя любить творчески, так, чтобы стать действительно человеком в полном смысле этого слова, осуществить все свои возможности, мы должны принять – хотя бы предварительно – все, что в нас есть, не разбирая, что нам кажется хорошим или привлекательным, а просто все, без остатка. Христос в одной из Своих притчей говорит ученикам, которые думали, что надо вырвать зло, чтобы осталось только добро: нет, на поле оставляют плевелы и пшеницу расти вместе, пока их нельзя ясно друг от друга отличить. Иначе, при желании вырвать плевелы, вы вырвете непременно и пшеницу (Мф. 13:24-30).
Абсолютное условие любви – это открытость, в идеале – взаимная, но порой – открытость со стороны одного любящего человека такая, что ее хватает на двоих. Но открытость нам бывает страшна. Открыться — значит стать уязвимым, открыться – значит зависеть в своей радости и в своей боли от другого человека. А это сделать можно, только если в нас хватает веры в другого человека.
Вера бывает разная. Бывает простая, детская, чистая, светлая вера: доверие, доверчивость, незнание зла, бесстрашие от того, что никогда не была испытана жестокость, беспощадность, боль, которая наносится злостно и намеренно. Такая доверчивость не может быть названа зрелой верой. Она – начало веры, она открывается в ранние годы; она иногда сохраняется в очень чистых и детских душах, но в ней чего-то не хватает. Да, она открывает человека ценой большого страдания, но вместе с тем не защищает другого человека от ошибок, потому что мы несем ответственность за тех людей, которым открываемся. С одной стороны, они могут нам нанести боль, раны (не говоря о радости, которую они нам приносят). Но, с другой стороны, если мы безответственно отдаемся в их власть, может открыться в них все дурное или не открыться, не оправдаться то светлое и большое, что есть в человеке.
Поэтому доверчивости недостаточно – должна быть другая, более зрелая вера. Во-первых, вера в человека, основная, глубинная вера в то, что в каждом человеке есть свет, правда и бесконечные творческие возможности к становлению; что если ему помочь, если его поддержать, если его вдохновить, тот хаос, который нас часто пугает в человеке, может родить звезду. Такая уверенность – это уверенность в том, что в человеке есть свет, есть правда, и что они могут победить. И в этой уверенности, в этой вере нет наивности, она вырастает с опытностью, которая зиждется на знании самого себя и на знании жизни людей.
Но на пути к этому мы постоянно имеем дело – и другие в нашем лице имеют дело – с людьми, которые находятся в стадии становления, то есть с людьми, в которых свет и тьма борются, и борются иногда жестоко. И когда мы открываемся в акте веры, мы должны заранее признать свою уязвимость и на нее пойти. Уязвимость – не обязательно дурное свойство.
Уязвимость бывает горькая, тяжелая: уязвленное самолюбие, чувство обиды, чувство униженности тоже принадлежит к этой области уязвимости. Но не о них идет речь в любви, а о способности быть раненным в сердце – и не отвечать ни горечью, ни ненавистью, простить, принять, потому что ты веришь, что жестокость, измена, непонимание, неправда – вещи преходящие, а человек пребывает вовеки. Очень важно выбрать эту уязвимость. И умение пронести эту готовность верить до конца и любить ценой своей жизни, для того, чтобы не только ты, но и другой вырос в полную меру своих возможностей – это подвиг.
Аспект нравственности в личности врача
Священник Игорь Нагайцев, настоятель Свято-Пантелеимоновский храма, октябрь 2007
Тысячелетиями в европейской культуре существовала тесная связь религии и медицины. Заданная Богом цель человеческого бытия, его существования в мире наполнялась конкретными ценностями и нормами морали и стала реализовываться в практической деятельности милосердия и врачевания.
Особенностью современного общества является сосуществование, а порой и смешение, различных морально-мировоззренческих ориентаций. В этих условиях вопрос о морально-этическом самосознании приобретает особую остроту. Достижения современной медицины, выходя на новые уровни влияния человеческой жизнью, иногда вступают в противоречия с нравственными принципами. В таких условиях возникают вопросы, связанные с эвтаназией, проблемы контрацепции и абортов. В обществе можно услышать аргументы, оправдывающие подобную практику, тем не менее, никто не освобождал человека от опасности разрушающего воздействия на его нравственное самосознание подобных действий. В данных условиях на первое место в современной медицине выходит вопрос нравственности самого медицинского работника.
Умение подчинить себя интересам больного, милосердие и самоотверженность – это не только заслуживающие уважения свойства личности врача, а прежде всего свидетельство его профессионализма. Поведение врача и с точки зрения его внутренних устремлений, и с точки зрения его внешних поступков должно мотивироваться интересами и благом пациента. «В какой бы дом я ни вошёл, я войду туда для пользы больного» — писал Гиппократ. Он отмечал непосредственную зависимость между человеколюбием и результатом деятельности врача. В этом смысле типологическая близость медицины и Церкви очевидна.
Было замечено, что врач благодаря своей профессии всегда немного самарянин, готовый помочь другому человеку в несчастье. Это тонкое замечание указывает на высоту духовного предназначения врача. Образ самарянина напоминает об особом отношении к больным людям – это – 1) беспристрастность, т.е. независимость от своих политических, национальных и других пристрастий, 2) самоотверженность, т.е. жертва своим покоем, удобством и т. д. ради помощи больному и 3) борьба за жизнь человека до конца. Перечисленные особенности свойственны и христианину и врачу-профессионалу. Врач располагает различными знаниями, которые могут и должны служить благу человека и сохранению его жизни. Опираясь на разум с практической стороны и на сердце с нравственной стороны врачу необходимо поступать согласно христианским принципам, т. е. соответственно профессиональному долгу.
Таким образом, врач не только может быть человеком высоконравственным, но должен предпочесть этот принцип всем другим соображениям. Моральная этика врача, неразрывно связана с христианской заповедью о любви к ближнему. Умение любить больного – вот то, что необходимо врачу для успешного лечения пациента. Только избрав этот принцип подхода к страждущему человека, врач заслуживает доверия людей, вручающих ему своё здоровье и жизнь.
От общего к честному
Беседа корреспондентов журнала «Вести «с протоиереем Валерианом (Кречетовым). Свято-Пантелеимоновский храм, сентябрь 2007
На тему глобализации…
Отец Валериан, сегодня российская экономика переживает процесс консолидации. Создаются компании, целиком контролирующие отрасли. В чём, по Вашему мнению, плюсы и минусы такой глобализации? И глобализация ли это в полном смысле слова?
Видите ли, в чём дело, все процессы, которые проходят в человечестве, имеют своей первоосновой или первообразом духовную сущность. Всё остальное создается и работает по образу духовных систем. А, точнее, всё исходит из первозданного первообраза.
Человек не является самобытным. Он же не сам себе даёт бытие. Самобытен Бог. Он Сущий. Всё остальное есть творение. И всё оно черпает из того, что создано Богом. В Библии сказано, что от человека — произволения сердца, а изречения уст — от Бога. Люди, которые на себе особенно испытывали воздействие духовного мира, как чувствовали, так и говорили. Они вынуждены были это делать, иначе не скажешь. Тот же Александр Сергеевич Пушкин писал: «Когда Божественный глагол До уха чуткого коснётся Душа поэта встрепенётся Как пробудившийся орёл». Божественный глагол — это вдохновение.
Поэтому первообраз всего существует в Господе, в том, что сотворил Господь. Но мы часто соприкасаемся с тем, что уже несёт на себе печать греха. Поэтому в этом нужно ещё узреть первообраз. Что такое образование? Это именно воссоздание в человеке образа Божия, первообраза. Образование, пожалуй, не было бы такой необходимостью, если б человек не потерял свой первообраз, не оторвался бы от него. Так вот, образование состоит из трёх элементов: воспитания нравственности; умения правильно мыслить, рассуждать; и на третьем месте — знания. Мир, часто очень забывая об этих двух первых моментах, рвётся к знаниям, а потом, получая их, не понимает, что с ними делать. Взять, к примеру, открытие атомной энергии или достижения в области химии — понаделали химических веществ, их нужно уничтожать как-то. Человек, в конце концов, возвращается или обращается к тому — а стоило ли это делать и как? Но уже оно сделано.
В этом отношении законодателем является духовная составляющая человечества, которая смотрит, прежде всего, не на то, что и как делается, а куда это всё ведёт и как влияет на личность человека, в первую очередь на его духовную сторону. Даже на физиологию. Например, компьютеризация, всевозможная автоматизация, в общем-то, делает человека тупым. Потому что часть мыслительных процессов из его деятельности исключается и мозги атрофируются.
Поэтому, понимаете, когда-то ещё Иван Киреевский сказал, что неоспорима польза прогресса, но он теряет свою ценность и даже становится вредным, если не связан с параллельными пружинами нравственности.
У нас есть один батюшка, экономист в прошлом, советник члена Президиума Верховного Совета даже был. Он сказал, как экономист, что рынок — это категория нравственная. Поэтому, когда вопрос касается каких-то систем, пусть экономических или даже технических, то всё равно, нужно вспоминать о нравственности. Есть такие интересные моменты в истории. Изобрели крылья, в Китае, кажется, и вот один человек видел и сказал чиновнику, чиновник — императору. Во-первых, очень интересно: мало ступенек до императора. Но, видимо, в те времена были такие правители, до которых можно было быстро добраться. Словом, император, именно как светский глава государства, но как думающий человек, сказал: «Крылья сжечь, а изобретателя и того, кто видел — казнить». Его спрашивают: «Повелитель, но что они сделали плохого?». А он говорит: «Плохого ничего не сделали, но они не удержатся и будут делать эти вещи, и их увидят плохие люди. И я уже вижу, что с этими крыльями летают плохие люди и бросаются камнями. Пусть лучше два погибнут, чем погибнут тысячи».
Пример довольно жёсткий такой, но очень поучительный в нравственном отношении. Другой пример — история одного из Людовиков. К королю пришёл изобретатель пулемёта и показал ему конструкцию. Он посмотрел на неё — тоже интересный момент, — какие были императоры и короли — и сказал: «Чертежи сжечь, а самого в Бастилию. Пожизненно. На полном государственном обеспечении. Ни в чём ему не отказывать, но ни с кем чтобы не общался. Я-то всё равно помру, а так этой штукой сколько же людей будут косить».
Вот как люди относились к прогрессу, к техническим всяким открытиям. Они смотрели, а как их можно развернуть в нравственном смысле, понимаете? По большому счёту и вся деятельность человека должна рассматриваться в этом аспекте. Да и систем никаких не нужно, если будет нравственность. Можно сказать, почти не нужно. Есть какое-то изречение, довольно хлёсткое: «Государство, в котором множество законов и инструкций всяких, правил — это государство, в котором народ развращён». Поэтому, если система не связана с нравственной стороной, от неё может не быть никакого толку, а может быть вред.
Когда-то мне пришлось беседовать со своим старцем отцом Сергием Орловым, иеромонахом Серафимом в постриге. Он был всегда верующим, но просто увлёкся, так сказать, в земном смысле, идеей перестройки, построением идеального общества на земле. «Капитал» Маркса он изучил подпольно. Я говорю: «Батюшка, ну, теперь вам нужно памятник поставить, таких подвижников уже нет». Я тоже отучился в институте, знаю произведение это, но, естественно, его даже не открывал. Я говорю: «Батюшка, ну и каково же ваше мнение?». Он сказал: «Ну, там всё расписано филигранно. Только в жизни всё наоборот». Не учтён человек, нравственная сторона. Производительные силы, производственные отношения — это люди, а люди, они ещё и со страстями. Кстати, насчёт «Капитала» хорошо сказал в своё время Бисмарк. Ему дали «Капитал», он полистал и сказал: «Любопытно написано, но Европа ещё наплачется с этим бухгалтером». Теперь вот Европа пожинает плоды этой бухгалтерии.
Отец Валериан, сторонники глобализации говорят, что институт государства не совершенен. У нас, как известно, воруют. Напротив, глобальная корпорация будет добиваться оптимизации доходов, прибыли за счёт чего угодно. Производственные процессы достигнут такой стадии, когда корпорации смогут удовлетворить потребности жителей последней деревушки…
Это вы хотите сказать, что от местных воров надо передать бразды правления всемирным, международным. Я ужё говорил, что над всем стоит нравственность. Николай Васильевич Гоголь, очень верующий писатель, заметил: «Человека человеком не ограничишь. Посадишь надзирателя над жуликом, будет два жулика, над вторым поставишь — будет три жулика». Поэтому, глобализация — это умножение вот этой системы ограничения человека человеком.
И потом, в отношении удовлетворения потребностей — с точки зрения разумного подхода, сколько человеку чего требуется? Ну, какая потребность, допустим, телевизор? Люди жили веками совершенно спокойно без этого, значит, потребности такой не было у человека. Почему он стал потребностью?
Сначала создали потребность, потом её удовлетворяем.
Совершенно верно. Все эти моды — они человеку что ли нужны? Нет. Нужно, чтобы сбыт шёл. Раньше производили автомашины с длительным сроком пользования, теперь, говорят, их специально делают так, чтобы, отходив какое-то время, машина сыпалась, и покупали другую.
По Вашему мнению, лучше вернуться к мобилизационной экономике?
Да. Вообще, автономность — вот тут я уже буду говорить с точки зрения науки — в небольших размерах в человеческих отношениях — идеальный вариант. Замечательную вещь мне сказал отец Иоанн Вавилов, внук президента Академии Наук. Это мнение ученых: у Бога, чем система сложнее, тем она надёжнее. Почему она начинает сейчас давать какие-то сбои? Потому что, выбивая некоторые элементы из этой системы, надёжность её постепенно понижают.
А у человека наоборот. Чем система сложнее, тем она безнадёжнее. Причём, очень интересно: если воспроизвести мозг, его микро-микро клетки, с учётом всех современных достижений, то получится некая система. Если один из десяти тысяч её элементов не сработает, весь механизм сломается. У Бога наоборот. Каждый человеческий орган, кстати, имеет десятикратный запас прочности.
Поэтому, в своё время, когда говорили о построении идеального общества, так называемого коммунистического, одному подследственному в заключении иеромонаху задали вопрос: «Вы против советской власти?». Он сказал: «Нет, всякая власть от Бога. Я не против власти». «Но как вы считаете, мы построим коммунизм?». Он сказал: «Безнадёжное занятие». «А почему?». Он говорит: «Такой эксперимент в истории был. Первые христиане. Там всё было общее, но они долго не удержались».
Небольшой коллектив может сохранить какую-то структуру, более-менее надёжную. Чем больше коллектив — тем он менее управляем, вот по той самой системе, когда одна десятитысячная не сработает. Глобальный коллектив — это полностью безнадёжная, с точки зрения науки, система.
Тем не менее, более 50% на международном рынке занимают международные корпорации.
Видите ли в чём дело, где-то очень хорошо сказано: «Последнее слово науки — это первое слово Библии». Кто-то возражает: «А почему же тогда вот это существует, а в Библии этого нет?». Значит, это не последнее слово науки. Согласно этой мысли о человеческом создании, система просто ещё не глобальна, она не достигла того момента, когда рухнет, как колосс на глиняных ногах. Но к этому всё идёт. И это будет во времена антихриста. Собственно, она создаётся для единого правителя.
Отдалённый наглядный пример — мегаполис. Есть какой-то оптимальный размер, больше которого человеку не нужно, это не его мера. Я не экономист, я священник, и говорю с духовной точки зрения, что-то мы, может быть, сейчас и не видим, но оно будет проявляться.
Да уже проявляется: не возможно ни дышать, ни семью создавать…
Совершенно верно, вы затронули самый главный вопрос. Эти системы, которые кажутся удобными, на самом деле становятся врагом именно человеческой личности, человеческой семьи, соответственно. Сначала система является помощью, подпоркой, но существует какой-то момент, когда человек превращается в её придаток. Взять, к примеру, тот же автомобиль. Сначала он носит, носит, а потом хозяин гибнет от него. У меня дети, внуки живут в Москве, но это ужасно. Там дышать нечем — отработанные газы сплошные. Я вспоминаю только Алексея Константиновича Толстого: «Весь мир желают сгладить. И тем ввести равенство, Что всё хотят загадить. Для общего блаженства».
Как Вы думаете, Москва всегда будет столицей России?
Нет, будет третья столица между Москвой и Петербургом — об этом говорил ещё преподобный Серафим Саровский.
Заложенная на пустом месте?
Ну, не совсем на пустом месте, совсем пустых мест особо-то и нет. Какой-то там населённый пункт может есть.
А с Москвой что?
Прекратит расти. Она сама себя задавит, она уже начала себя давить.
Но процессы консолидации идут во всём мире. И России, чтобы уцелеть хоть в каком-то виде, выдержать конкуренцию, всё равно нужно встраиваться в них, развивать науку…
Наука? Наука есть, наука развивается, только ей не дают развиваться.
И всё-таки, видимо, нам придётся играть по заданным правилам.
Да нет, можно как-то диктовать. Но это морально. Вот простой пример. Вопрос привычки к комфорту или более суровому отношению к своей жизни. Излишеств или сдержанности. Когда-то наш патриарх великолепно сказал: «Решение продовольственного вопроса может идти по двум путям: или по пути удовлетворения как можно больших потребностей или по пути более сдержанной жизни»
Аскетизма?
Ну, поскромнее жить. Соединенные Штаты — как монстр такой, показывающий к чему приводит это всё. При их трёхсотмиллионном населении, это, кажется, одна десятая всего земного шара, они потребляют 40% энергии. У них в отходах есть нераскрытые, нераспакованные даже продукты. Причём вопрос здоровья там очень существенен, не говоря уже о продолжении рода человеческого.
У них усыновляют. Даже модно стало брать детей в семью на воспитание. Как Вы, кстати, к этому относитесь?
Ну, если безродный, это хорошо, конечно. Только что из него вырастет — вот вопрос. Почему я начал с нравственности? Это всё-таки главное. А проблема экологическая, ведь они сколько выбрасывают, это же всё летит куда-то. Там на 300 миллионов жителей приходится 200 с лишним миллионов машин.
Публиковался прогноз американских учёных-экологов на ближайшие 20 лет (2 года ужё прошло). Там было сказано, что террористический акт готовит окружающая среда: над Америкой и над всем миром нависнет угроза, произойдут глобальные изменения климата. Тогда откололся кусок Антарктиды размером со штатом Массачусетс, где-то 300 на 200 километров, и через 2 месяца растаял, исчез. И дальше будет колоться. Станет меняться климат, начнётся затопление части суши океаном. Мир будет изменён Божьим промыслом, катаклизмами. Это всё предсказано. И всё равно будут создаваться условия, которые на руку автономному, натуральному хозяйству. В сущности, в этом нет ничего особенного. Мы лично, наше поколение, выросло именно так. В войну, послевоенные годы хлеб был — и хорошо. А остальное всё со своего огорода: картошка, капуста, морковь, свёкла, лук, чеснок. Сейчас не случайно многие возвращаются к земле. Это интуитивные потребности, это нормально — топор, пила и лопата.
Тот же город показывает — мне хватит. Небольшая система, она более живучая, более устойчивая.
Система, состоящая из отдельных систем, тоже живучая. Потому что если в одном месте происходит сбой, несколько самостоятельных элементов спокойно существуют, и они могут помочь проблемному. А когда рушится единая система — это крах, это обвал. Я уже не говорю о том, что идёт усреднение личности. Человек является не представителем народа, а представителем системы. Он, как личность, становится неким стандартным по образу жизни. Поэтому молодёжь сейчас во всех странах очень похожа. Кстати, везде — и за границей тоже — деревни пустеют. А человек, который не любит свою родину, свою культуру, свои корни, по-настоящему не может любить и ничто другое. Не может даже с уважением относится к чему-то, ему это непонятно. Поэтому тут явный вред в нравственном смысле.
Нет, какие-то механизмы существуют и к этой системе шли, но в своё время не получилось. Наш император, царь Николай II для Европы уже был неким критерием. К России, к её голосу прислушивались. Да и к остаткам царской России, к Советскому Союзу, так называемому (это остатки царской России), тоже прислушивались другие народы, другие государства. Поэтому такая глобализация, при наличии индивидуальной мощной организации каждой страны, при наличии твёрдых местных устоев, она возможна.
Отец Валериан, но сегодня глобалисты говорят — не можете справиться с Сибирью, не хватает денег — отдайте международному капиталу. Отделите Чечню, всем будет лучше.
Этот вопрос, прежде всего, связан с нравственностью. Почему не можем справиться? Потому что нет честности — в предпринимателях, не во всех, конечно, есть порядочные люди. Нет честности в администрациях, в военнослужащих.
По настоящему — да, это так. Но надо знать причину — почему? Потому что много места и мало людей? Нет. Места также было много, людей, может, не так много, может, столько же. Но Россия была могучим государством, которое кормило и всю Европу и полмира. Потому что была другая нравственность.
Что глобалисты могут предложить? Свою нравственность? Как они могут управлять этим?
Могут вложить деньги, организовать производство…
Организация производства — категория нравственная. Простите мне мою неосведомлённость, но я иногда слышу, что у нас финансовые вложения тоже бывают, но они почему-то не доходят до места.
Довольно часто.
Это же — нравственность. Все деньги, которые у нас существуют, на 80% находятся в Москве — теоретически. А по своей сущности — они все в Соединённых Штатах. Точнее, за границей просто. Поэтому, понимаете, с деньгами дело сейчас сложное. А постольку — поскольку я всё-таки остаюсь при своём деревенском мнении, что если жить на основе нравственности, то всё будет давать другой результат. Без церковной основы, без духовности любые системы, как бы они не назывались, ничего не сделают.
Отец Валериан, глобалисты, в частности, Збигнев Бзежинский не устают делить нашу страну — сначала СССР, потом Россию. Например, для Грузии отводится роль «санитарного» коридора, который можно использовать не только для транспортировки каспийской нефти, но и для того, чтобы поддерживать антироссийские настроения. Между тем Грузия — можно сказать, родственная, православная страна. Святая Нина почитается всей православной церковью. Как вы относитесь к конфликту России с Грузией? Как, по Вашему мнению, должна вести себя Россия?
Россия должна стараться сохраниться Россией. Она всегда была хранительницей многонационального союза. Теперь многонациональный союз хотят построить с центром в Америке той же, или в другой стране. Сектанты, например, приходят и говорят: «Ну что вы слушаете святых отцов, они простые люди, слушайте нас». Вот весь сказ.
А что Вы думаете по поводу откровенного гонения на грузин?
Это совсем другой вопрос. Когда русских гнали изо всех других стран, это было естественным явлением, а если русские что-то кому-то говорят, это считается гонением. Мне трудно это понять. Это также неправильно, как выгонять русских. Я не согласен с этим, в том смысле, что в церкви, среди русских святых, все национальности есть. А церковь является первообразом единения народов.
Как Вы думаете, будет разделена Россия?
Это один Бог знает. По крайней мере, всё делают, чтобы её разделить, это однозначно.
По старой системе: разделяй и властвуй. Это как отец своим детям говорил: «Веник не сломаешь, а по прутику можно и сломать». Просто те прутики, которые находились в венике, думают, что могут быть самостоятельными. А на самом деле это не так. Человек вообще должен жить в общении, основанном на любви и на уважении друг к другу, а не на порабощении только. Мы ничего себе не изобретали, ни одежду, ни все достижения. Мы пользуемся достижениями или своих предков или других стран. Больше того, строго говоря, с точки зрения православной, человек не имеет права жить только для себя, потому что он полностью зависит от других. Ты хочешь один? Тогда нужно лишить тебя всего, что до тебя придумали.
Но это всё человеческий разговор, а суть-то вся духовная, потому что каждый человек, в конце концов, делает и добро, и зло. И кто бы он ни был, даст ответ перед своей совестью, перед Богом.
Батюшка, в своё время Александр Невский предпочёл сотрудничать с татарами, нежели с западным католическим миром. Сейчас, в принципе, у нас тоже два полюса: с одной стороны Америка, которая борется с терроризмом. С другой стороны — исламский мир. Нам с кем по пути?
Александр Невский рассуждал очень мудро. Как сказал в своё время Достоевский: «Страшно не отрицание Христа, а подмена Христа». Александр Невский ставил во главу угла веру. Правую веру. Она как раз на этом основании и сохранилась, а мусульмане стали принимать православие. Они стали за веру, царя и отечество. За веру, прежде всего, которая неразрывна со своим народом, своей родиной.
Глобалисты говорят, что через сто лет у нас будет мусульманский мир…
Хрущёв говорил, что через 20 лет последнего попа покажет по телевизору. Ну и что? Теперь показывают то и дело. Они в числе пророков не числятся…
С международным терроризмом можно как-то бороться?
Бдительностью только. Он же не возникает так просто. Операции готовятся где-то, везут оружие, хранят боеприпасы. Как ни крути — тут та же самая нравственность, выполнение служебных обязанностей. Кому продаёшь оружие? Я много раз слышал страшные вещи, вот тариф сколько-то, платишь — едешь дальше, везёшь, что хочешь. Но кто-то сказал очень интересно, если человеческое какое-то наказание настигает преступника, то это ему ещё милость. Страшнее, если его накажет сам Бог.
Сейчас в связи с угрозами террористов контролируется движение капитала, отменяется коммерческая тайна, накапливается информация о человеке. Многие христиане усматривают в этом подготовку той самой системы, которая будет во времена антихриста.
Конечно, без сомнения, это система готовится. Прикрывается это тем, что нужно человеку. Получается так: система создаётся, работает, а преступления совершаются, продолжаются. Те цели, которые она преследует, не достигаются. В первую очередь этой системой пользуются преступники.
Это специально кто-то делает, который знает что и для чего?
Конечно. Дьявол.
Антихрист будет главой корпорации?
Всемирным царем.
Отец Валериан, если в Америке, которая сегодня стоит во главе процессов глобализации, случится кризис, не поздоровится всем. России в том числе — в США ведь сегодня находятся наши деньги, наши резервы. Достаточно вспомнить 1998 год.
Ну и что? Предприятия стали закрываться, но мы-то все живем до сих пор. Я как-то выступал, когда ещё Борис Николаевич был у руля, и сказал: «Наши правители преподнесли нам подарок, который ни один руководитель не решился сделать своей стране. Они одним ударом решили экологическую проблему». Знаете, я говорю: «Стерлядь уже появилась в Оке». Мне отвечают: «Опоздали, батюшка, в Москве-реке уже есть».
То, что сейчас происходит — это очень интересный момент. Зарастают территории, на которых находились предприятия. Не строевым лесом, но дрова тоже нужны. В общем-то, знаете, я бывал в глубинках. Я вам скажу, везде, где люди не пьянствуют, трудятся, везде все живут нормально.
Пути сохранения русского языка как части национальной культуры
Доклад логопеда Чальцевой Н.В. на научно-практической конференции, проведенной в Свято-Пантелеимоновском храме 16 апреля 2007 года в рамках празднования дней славянской письменности
2007 год объявлен годом русского языка. На самом высоком государственном уровне звучит тревога о сохранении языка как части нашей национальной культуры. И, в первую очередь мы, педагоги, работающие непосредственно с детьми и их семьями, понимаем, о какой великой опасности мы призваны сегодня говорить. Важность поднятой темы трудно преувеличить на всех уровнях обсуждаемого круга вопросов.
Язык не может существовать самостоятельно, в отрыве от духовных ценностей народа. Даже дети безошибочно называют язык звеном, объединяющим людей, проживающих на общей территории, в народ.
Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий, подарившие славянам письменность, не только этим заслужили особое почитание среди потомков чужого им народа. Ведь созданная азбука несла высокий духовный смысл, открывала неведомую дотоле высоту и глубину внутреннего мира человека. Это язык, на котором человек мог красиво общаться со своим Создателем.
С благодарностью наши предки как драгоценнейший дар Божий приняли плоды трудов святых Кирилла и Мефодия. Благоговейно хранили веками чистоту этого языка, помня какие люди, как именно — не только разнообразными талантами, но в первую очередь — помощью Божией, милостью, испрошенной в подвиге молитвенном, достигли совершенства форм и смысла языка славянского.
Светом своего подвига освятили равноапостольные братья возможность наслаждаться плодами их творения. Видимо, наши предки были мудрее нас, более духовно смотрели на связь явлений, строже и серьёзней относились к слову вообще, принадлежности его именно их культуре.
История России сложна, она не состоит из одних ратных побед и достижений, но и печальные и радостные её страницы объединяет одно — желание русского народа исполнить волю Божию о своей стране, сохраниться как народу православному, самобытному, непохожему своим нелёгким путём на другие «языки». Мудрые, смелые, самоотверженные князья и полководцы в страшные минуты, грозящие гибелью России, думали не о сиюминутных выгодах громких побед, а о сохранении русскими своей веры, культуры, языка… Славные жизни и благоговейная память святым князьям Александру Невскому, Димитрию Донскому, графу Суворову, светлейшему князю Кутузову и многим другим нашим соотечественникам — яркие тому свидетельства.
Есть и другие примеры в русской истории — примеры легкомысленного отношения к своему пути, к истории своей страны, её культуре и языку. Но — особой милостью Божией — тяжёлыми испытаниями платит русский народ за попытки раствориться в чужой культуре, отступить от своих духовных ценностей.
Процессы, происходящие сегодня с русским языком, поразительно напоминают атмосферу приниженности родного слова в русском обществе перед войной 1812 года. Нельзя не вспомнить о легендарном человеке, вставшем на пути исчезновения в те дни нашего национального языка. Александр Семёнович Шишков — адмирал, министр просвещения, Президент Российской Академии Наук, человек уникальный, беззаветно любящий Россию и русскую словесность, грозно предостерегал современников: «Европа пьёт горькую чашу, ведь прежде, нежели оружием французским, побеждена уже была языком их».
Эту истину знали идеологи информационных войн всех времён и народов, стараясь истребить в государстве язык, а потом уже и сам народ. Поклонение французскому языку, презрение собственной культуры в угоду западной, повлекло за собой безотчётное принятие мыслей и чувствований чужого народа.
Для любого грамотного филолога не составляет секрета различие нравственных идеалов, духовных устремлений героев французской и русской, ставшей классической, литературы. Добродетель и порок также поспешно стремятся поменяться местами, и некому расставить акценты в потоке бездуховной массовой культуры — чужой тогда, чужой и сегодня. В 1812 году потребовалась Отечественная война, чтобы на русском языке в Париже для «двунадесяти побеждённых языков», прозвучало: «С нами Бог, разумейте языцы и покоряйтесь, яко с нами Бог».
Возможно, именно благодаря этим суровым испытаниям стало возможно переосмысление русской интеллигенцией — лучшей её частью, своего отношения к культуре России. Сегодня мы по крупицам собираем творческое наследие Хомякова, Аксаковых, Гоголя, Кириевских — не всуе принявших любовь к родному слову. Сам Александр Семёнович Шишков оставил нам бесценное наследие: он один внёс в науку языковедения столько, сколько сегодня было бы под силу научно-исследовательским институтам. Александр Семёнович сделал все главные открытия в языковедении интуитивно.
Сегодня они доказаны опытно. Но главное — его святая, рвущаяся через столетия любовь к Родине, к русской словесности, горячее желание защитить, сохранить этот дар Божий русскому народу. Сегодня, несмотря на очевидное нечувствование многих важных проблем, трагедия умирания русского языка волнует многих людей, думающих о России как стране суверенной, с народом, способным говорить и писать на родном языке.
Как и во время других тяжёлых, не всегда отчётливо воспринимаемых испытаниях и бедствиях, Святая Православная Церковь собирала в своих рядах людей, всеми силами пытающихся противостоять происходящему. И сегодня с амвонов не только говорится об обозначенной проблеме, Церковь активно поддерживает в людях стремление к жизни духовной. До сегодняшнего дня все Богослужения проходят на церковно-славянском языке, столь дорогом для души христианской. Во многих приходах работают Воскресные школы, с отделениями для взрослых людей, желающих больше узнать о духовной жизни человека, о Церкви, её истории, православных традициях русского народа.
В нашем приходе при Свято-Пантелеимоновском храме по благословению Высокопреосвященнейшего митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, работает Центр духовного развития, названный в честь святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Выбор покровителей Центра не случаен, направленность работы вполне очевидна.
Педагоги, собравшиеся на это Богоугодное дело, пытаются внести свою скромную, посильную лепту в сохранение русского языка как части нашей русской культуры.
Чтобы говорить о сохранении языка, необходимо ясно понять трагическую реальность сегодняшнего дня — мы имеем около 80 % детей с патологией речевого развития, в большинстве серьёзной, трудно поддающейся коррекции. Это касается не только устной, но и письменной формы речи. С каждым годом растёт количество детей, поступающих в массовые общеобразовательные школы, имеющих нормальный интеллект, сохранные функции опорно-двигательной системы, зрительного и слухового анализатора, адекватно относящихся к учебной деятельности, но, тем не менее, не способных полноценно усваивать программу.
Факторы, обуславливающие создавшуюся ситуацию, многочисленны и многообразны. И, как и в других вопросах — духовные стоят на первом месте. Мы не можем самостоятельно установить верные причинно-следственные зависимости неправильного устроения нашей жизни и последствия нашего легкомысленного попирания иерархии ценностей. Разводим руками — «раньше такого не было».
Действительно, в логопедах нуждались единицы, сегодня единицы в них не нуждаются. Часто преступная халатность родителей приговаривает детей к невозможности ясно изъясняться на русском языке, овладеть правильной письменной речью. Наша боль за будущее этих детей помогла не отказать ни одной семье, обратившейся за помощью в Центр.
Мы ведём занятия по коррекции устной речи у дошкольников — со сложными медицинскими диагнозами — с 3,5 лет; курс подготовки к обучению грамоте охватывает круг проблем фонематического восприятия, восполнения лексико-грамматических пробелов, формирования связной устной речи.
Занятия носят индивидуальный, подгрупповой, фронтальный характер. Со школьниками решается тот же круг вопросов, но уже наряду с коррекцией письменной речи, в соответствии с материалами школьной программы обучения.
Все эти формы и виды работы являются благодатной почвой для формирования любви к слову — русскому, правильному, неискажённому. Для школьников введён цикл занятий: «Истоки русского языка». Ребята пытаются устанавливать связи между славянским и современным русским языком — наследником глубины и богатства образов славянского наречия. В увлекательной игре поиска родственников, дети постигают глубочайший лексический смысл, заключённый в данном слове изначально. Казалось бы знакомое неинтересное слово вдруг заставляет волноваться, переживать, задумываться, открывается совершенно неизвестными новыми гранями. Мы надеемся, что зёрна нашей искренне посеянной любви к русскому слову смогут стать препятствием на пути лёгкости его искажения и предательства.
Очень интересно проходят литературные занятия — у дошкольников и школьников младших классов. Педагог пытается внести в занятия элементы литературоведения. Дети узнают о жизненном пути писателей, об их духовных исканиях, об их отношениях с собственными детьми. Все виды деятельности, используемые на этих занятиях, представляют острую необходимость для детей как имеющих логопедические проблемы, так и не имеющих их. И, видимо, главная, самая желанная для нас цель этих занятий — помочь ребёнку полюбить чтение художественной литературы. Насколько это важно и сложно сегодня, каждый педагог знает по опыту.
Особенностью организации учебного процесса является стремление через все предметы воспитывать ребёнка духовно. Поэтому, сами занятия Воскресной школы органично связаны с другими предметами, хотя и выделяются в их ряду. Для дошкольников — это сказки, притчи о любви и дружбе, о честности, долге, благородстве; о праздниках, отмечаемых Церковью, доступные рассказы об устроении мира, о месте в нём человека, его высоком предназначении. На этих же занятиях детей учат рисованию, приобщают к музыкальной культуре. В средней группе занятия проводятся в форме бесед, диалогов, также с рисованием, музыкальной литературой, хоровым отделением.
Mы очень рады, что удалось заинтересовать детей работой с природными материалами. Направить стремление ребёнка к Красоте в правильное русло, научить увидеть Божий мир, сохранить в чистоте, не опошлить впечатления — цель, достойная той титанической работы, которая ложится на хрупкие плечи руководителя этого кружка. Дети платят радостью, с вдохновением посещая эти занятия в любые погодные условия. Работы пронизаны желанием творчества, вселяя надежду на формирование художественного вкуса, неотягощённого привязанностью к изделиям китайских производителей.
Память, внимание, логику развивают дошкольники, младшие и старшие школьники на занятиях, посвящённых математике. Родители оценили помощь этих занятий в усвоении учебного материала.
Ещё одной особенностью нашего Центра является факт посещения многими детьми данной возрастной группы всех предлагаемых занятий. Органично сочетается учебный процесс с воспитанием общей культуры поведения. В течение всего года педагоги и работники трапезной приобщали детей к духовным традициям русского быта. Небезуспешно.
На занятиях присутствуют не только дети, но и их родители. Для многочисленных младших родственников существует игровая комната. Дети учатся общаться, дружить, понимать друг друга.
Очень сблизили нас всех совместные поездки. Мы тщательно выбирали экскурсии, готовились к каждой, узнавая ещё до поездки о том месте и событиях, которые с ним связаны. Нам удалось побывать в Историческом музее, в Саввино-Сторожевском монастыре, в Троице-Сергиевой Лавре. В конце апреля дети вместе с родителями посетят экскурсию о библейских сюжетах в русской живописи и иконографии Третьяковской галереи. Во всех этих экскурсиях люди участвовали семьями — дети, мамы и папы, часто ребят сопровождали дедушки и бабушки.
В работе нашего Центра невозможно вычислить процент успешно усвоенных знаний, составить график приобретённых умений и навыков, построить диаграммы с показателями тех или иных изменений. Не образовательные задачи для нас главные, не их реализации собрала педагогов в дружный коллектив Центра духовного развития.
Не умаляя важности получения знаний, насколько неизмеримо более необходимым представляется донести до ребёнка желание узнавать новое, зажечь его жаждой познания.
Мир, окружавший нас ещё так недавно, изменился на глазах нескольких поколений. В течение последних десятилетий на человека, начиная с раннего детства, обрушиваются потоки самой разнообразной информации, настойчиво призывающей к её усвоению.
Люди создают себе кумиров, возведя поверхностность, энциклопедичность псевдоразвития на пьедестал, им не принадлежащий. В школах, в ВУЗах мы наблюдаем причудливую комбинацию инфантильной вялости, пониженного учебного тонуса, отсутствие интереса к познанию — и на этом фоне активнейший практицизм наших воспитанников. Не должен ребёнок так осознавать себя в этом интересном, полном неоткрытых тайн, мире.
Именно в раннем, таком благоприятном для восприятия добра возрасте, мы должны посеять в душе ребёнка чувства и желания, правильно ориентированные на наши реальные духовные и культурные ценности. Донести до малыша осознание радости труда, гармонии мира и его места в нём — таком большом и интересном — вот что очень важно реализовать в своей работе.
У нас уже есть хороший опыт сотрудничества, нас объединяют общие проблемы, тревоги, надежды. Мы очень надеемся на тёплую атмосферу понимания и доверия, в которой мы призваны вырастить грамотное, уважающее и любящее родной язык, культуру своей страны, поколение русских людей.
